Чуковский Корней Иванович: различия между версиями

В 1920 году родилась младшая дочь Чуковского Мария (Мура) - поздний любимый ребенок, для которой Корней Иванович сочинил многие свои сказки, героиня его книг и стихов. По воспоминаниям родных, Мурочка стала «катализатором» для детского творчества Чуковского. «Крокодил» предвосхитил целое сказочное десятилетие: появились «Мойдодыр» и «Тараканище» (обе в 1923), затем «Путаница», «Муха-цокотуха» (до 1927 года издавалась под названием «Мухина свадьба»), «Чудо-дерево» (обе в 1924), «Бармалей» (1925), «Телефон», «Федорино горе», фантастический кинороман «Бородуля» об управлении погодой, изданный под псевдонимом Аркадий Такисяк (все в 1926),  «Так и не так» (1928), «Айболит» (первоначально «Приключения Айболита», 1929). В 1928 году увидела свет книга Чуковского «Маленькие дети», которая сегодня больше известна под названием «От двух до пяти». Кроме сказок в 1920-е годы издавались и детские стихи: «Бутерброд», «Слониха читает», «Головастики», «Ежики смеются», «Закаляка», переводы английских народных песенок и др. В некоторых произведениях снова появлялся любимый Крокодил («Моя крокодилиада», - шутил Корней Иванович). Выходили и новые переиздания самого «Крокодила» - в 1923, 1924 (Госиздат), 1926 и 1927 годах (издательство «Круг»). В 1927 году по мотивам сказки был создан один из первых советских детских мультфильмов «Сенька-Африканец» (вышел на экран в феврале 1928 года). Сказкой «Крокодил» заинтересовались зарубежные издатели, ее перевела американская поэтесса Беббет Дэтч.

Одновременно с появлением новых произведений и переизданием «Крокодила» к сказкам Чуковского начинают возникать претензии. Вопросы воспитания детей, детского чтения и литературы стали задачами государственного уровня. Для их решения уже в 1921 году был создан научный институт. Постепенно сформировались примерные критерии новой детской литературы - правильные темы, связанные с государственной идеологией, правильные главные герои, воспитательная функция как источник творчества, а не как его попутчик. Чуковский же по-прежнему придерживался давно выработанного им подхода - литература не должна служить только для агитации, это превращает ее в не-литературу. Неудивительно, что скоро в сказках стали обнаруживать признаки «буржуазности» (например, в «Мойдодыре» усматривали непочтительность к рабочей профессии: «А нечистым трубочистам - стыд и срам»). Вопросы к Чуковскому  касались не только идеологической части. Первоначально предполагалось, что в новую литературу для детей не войдут «старорежимные» литературные формы, включая и сказки волшебного направления: ведь такие сказки «обманывают» читателя и являются «тормозом в развитии материалистического мышления». Это вызвало сомнения в том, допустимо ли придавать животным или предметам быта сходство с людьми. Сказки Чуковского начали обвинять в ненаучности, в том, что они дают «неправильное представление о мире животных и насекомых». «Элементарная эпоха» перестала нуждаться не только «в Достоевских», но и в простом волшебстве.