Тынянов Юрий Николаевич: различия между версиями

Юрий Николаевич Тынянов родился в семье врача в уездном городе Режица Витебской губернии (сейчас — город Резекне в Латвии). Родители писателя — выходцы из еврейских общин Минской губернии. Его отец, Николай Аркадьевич Тынянов (Насон/Но́сон Аронович, 1862–1924), уроженец Бобруйска (ныне город в Могилёвской области Республики Беларусь). Он был хорошо образованным человеком, имел демократические взгляды, увлекался литературой. Мать писателя, Софья Борисовна Эпштейн (Сора-Хася Беровна, 1868–1940), уроженка города Докшицы (сегодня Докшицы — районный центр в Витебской области Беларуси). Семья Тынянова была состоятельной: его дед, купец первой гильдии Бер Мовшевич Эпштейн, имел кожевенный завод, а также раскройно-посадочные и заготовительные мастерские. После смерти деда его предприятиями совместно владели мать и тетя Юрия. По свидетельству В. Каверина, между Тыняновым и его отцом существовала сильная духовная связь. По-другому складывались отношения Юрия с матерью, которая его «не понимала». У Юрия были старший брат Лев, продолживший врачебную династию Тыняновых, и младшая сестра Лидия, в будущем детская писательница.

В детстве Юрий много читал, рано начал писать рассказы и стихи. Хотя его дальнейшая жизнь была посвящена прежде всего А. С. Пушкину и людям эпохи Пушкина, самым первым любимым поэтом Тынянова стал представитель следующего поколения литераторов, Н. А. Некрасов. Больше всего мальчик отличал его стихи о Петербурге, городе успешных чиновников и чиновников-неудачников, дельцов и поэтов, миллионеров и нищих, городе несчастных, которым, как писал Некрасов, «нет места на чердаках и в подвалах», и счастливцев, которым «тесны целые домы». Возможно, в выборе юного Тынянова сказалось влияние отца, очень любившего произведения сверстника Некрасова, писателя-демократа М. Е. Салтыкова-Щедрина. Интонация и Некрасова, и Салтыкова-Щедрина, и впоследствии Тынянова далеко не всегда была серьезной, трагической: они могли донести до читателя неприглядную суть многих явлений общественной жизни с изящной непринужденностью фельетонистов. Книгу стихов Пушкина Юрий получил в подарок, когда ему исполнилось восемь лет, и ему очень понравилась  «Песнь о вещем Олеге».

Жителями Режицы были поляки, белорусы, евреи, русские, латыши. Тынянов вспоминал, что там одновременно соседствовали «несколько веков и стран». На окраинах вместо вывесок висели, как пятьсот или тысячу лет назад, красная тряпочка («красный товар») или заячья шкурка («меха»), а нищета превосходила все возможные пределы. Люди там, несмотря на то, что в мире существовали синематограф и телефоны, бурно ссорились из-за «пропавшей тарелки или украденного мешка». Эти окраины с окнами, заткнутыми ветошью, назывались «Америкой»: из Режицы, как и из других городов западных губерний Российской империи, бедняки часто уезжали в поисках лучшей доли за океан. Те, что оставались, жили воспоминаниями об уехавших родственниках и мечтой об отъезде. Из окрестных деревень тянулся другой нескончаемый поток, уже не на запад, а на восток: крестьяне в поисках такой земли, которая могла бы дать им более достойную жизнь, целыми семьями переселялись за Урал. Сельский быт тоже мало изменился с той поры, когда, по наиболее распространенной версии, именно в одной из этих деревень росла девочка — в будущем супруга Петра Великого, российская императрица Екатерина I и, наконец, одно из действующих лиц исторической повести Ю. Н. Тынянова «Восковая персона».

В городе приглашали на свадьбы шутов, «гильдия» мясников враждовала с «гильдией» шарманщиков. Над жилыми кварталами возвышался холм с развалинами замка, возведенного в тринадцатом веке крестоносцами. За рекой обосновались старообрядцы, потомки раскольников, что когда-то, скрываясь от преследований, решили осесть на этих землях. Заречные «староверы» были архаически верные в дружбе «высокие русские люди XVII века», словно сошедшие с картины Сурикова «Утро стрелецкой казни». Их старики носили длиннополые кафтаны, а женщины — яркие бархатные шубы разных цветов. А когда в 1904 году, неполных десяти лет, Тынянов уехал в соседний Псков и поступил в гимназию, оказалось, что по составу и обычаям учителей она напоминает скорее бурсу минувших столетий. В свободное время Юрий вместе с новыми приятелями проводил целые дни на крепостной стене, за триста лет до этого спасшей город от войск польского короля Стефана Батория. Впоследствии Тынянов говорил, что если бы у него было другое детство, он не понял бы истории, а если бы в стране не произошла революция — не стал писателем.

В числе выпускников Псковской гимназии были многие будущие знаменитости: писатель и поэт Антонин Ладинский, математик Владимир Брадис, ученый-гигиенист Август Летавет, писатель Вениамин Каверин. Тынянов учился в одном классе и дружил со старшим братом Каверина, Львом Зильбером — будущим создателем советской школы медицинской вирусологии. Эта дружба продолжилась в студенческие годы, в Петербурге. Впоследствии Юрий женился на сестре Льва и Вениамина Лее (Елене), виолончелистке, музыковеде и писательнице, а Вениамин — на сестре Юрия Лидии. В гимназии Тынянов стал одним из лучших учеников и при выпуске, в 1912 году, получил серебряную медаль. При этом он не походил на стандартного отличника, как не походил впоследствии на стандартного литератора или деятеля науки: предпочитал общаться с учениками, известными «громким поведением и тихими успехами». Большинство его друзей по этим причинам не окончили гимназию.

При выпуске, в 1912 году, Тынянов получил серебряную медаль. В этом же году он поступил в Петербургский университет на славяно-русское отделение историко-филологического факультета, которое окончил в 1918 году. Его преподавателями были ведущие ученые того времени, в том числе специалисты с мировым именем — лингвисты И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Шахматов и Л. В. Щерба, филолог-классик Ф. Ф. Зелинский, филолог и историк литературы В. Н. Перетц, историк Н. И. Кареев (отец детской писательницы Е. Н. Верейской), философ Н. О. Лосский. Несмотря на свою специализацию, Тынянов часто слушал лекции по биологии, физике и химии. В 1916 году, еще будучи студентом, он создал семью, а в 1917-м у него родилась дочь Инна, впоследствии поэтесса и переводчица.

В университете Юрий по-настоящему заинтересовался темой, которой занимался всю жизнь, — личностью и произведениями А. С. Пушкина. Во многом на это повлиял «пушкинский семинар» профессора С. А. Венгерова — так называли историко-литературный кружок, своего рода научное общество. Тынянов писал для него доклады и статьи: «Литературный источник „Смерти поэта“» (впервые опубликовано в журнале «Вопросы литературы», 1964 год, № 10), «Ода его сиятельству графу Д. И. Хвостову», «Каменный гость» и др. Именно в рамках пушкинского семинара он сформировался как историк и теоретик литературы.

Увлечение творчеством Пушкина, в свою очередь, вызвало интерес Тынянова к эпохе декабристов и связанными с нею именами — В. К. Кюхельбекера, А. С. Грибоедова. О Вильгельме Карловиче Кюхельбекере тогда помнили только то, что он был другом Пушкина и что лицеисты смеялись над его стихами. Его биография и творчество не привлекали внимание исследователей. Некоторые литераторы отмечали, что Кюхельбекер достоин того, чтобы его имя вошло в историю отечественной словесности, но понимали, что чтение и обдумывание его рукописей и дневника — гигантский труд, требующий колоссальных затрат сил и времени. Юрий Тынянов оказался первым, кто решился осуществить этот труд и прочитал собрание сочинений забытого поэта-декабриста. Перед окончанием университета Тынянов написал о Кюхельбекере и Пушкине выпускную работу, свое первое научное исследование. Вскоре она была утрачена — погибла в пожаре во время белогвардейского мятежа вместе с бумагами и библиотекой автора.

К 1918 году Тынянов стал посещать заседания ОПОЯЗа (общества изучения [теории] поэтического языка), а в 1920 году стал его секретарем. Участники ОПОЯЗа обсуждали художественные произведения прежде всего как совокупность приёмов воздействия на читателя, а не как отражение души автора. Это направление изучения искусства получило имя «формальной школы». Общество просуществовало приблизительно до 1925 года. Формальное направление в литературоведении подвергалось критике со стороны «официальных» теоретиков литературы, поэтому к середине 1930-х годов слово «формализм» приобрело негативную окраску и даже могло быть составом политического обвинения. Тынянова критиковали реже других формалистов, так как у него было свое понимание формального подхода. Его интересовали как литературные приёмы (форма), так и смысловая сторона слова, и исторический контекст произведений (статья «Проблема стихотворного языка», 1924).

По окончании учебы наставник Тынянова, Семён Афанасьевич Венгеров, рекомендовал Юрия к «оставлению при университете» (аналог современной аспирантуры). Тынянов вел активную педагогическую и научно-просветительскую деятельность: преподавал литературу в 31-й московской школе (бывшее известное Тенишевское училище, выпускниками которого были поэт О. Э. Мандельштам и дети Корнея Чуковского). Кроме этого, он читал курсы лекций «История и теория пародии» в Доме литераторов, «Язык и образ» в Доме искусств. На основе этих лекций Тынянов написал работу «Проблема стихотворного языка» (1924). В клубе им. К. Маркса Юрий Николаевич вел литературную секцию. Одновременно (с 1919 года) он служил в Центральном бюро Союза коммун Северной области (Союзы коммун — формы государственного управления в первые годы советской власти), до 1921 года работал в Смольном переводчиком с французского в отделе информации петроградского бюро Коминтерна — международной организации, объединявшей коммунистов разных стран, был корректором в Гослитиздате.

В 1921 году в жизни Юрия Николаевича произошли два важных события: он стал профессором Государственного института истории искусств (ГНИИ), а его статья «Достоевский и Гоголь (к теории пародии)» вышла отдельным изданием — это была первая книга Тынянова. Если прежде исследователи творчества Ф. М. Достоевского обсуждали религиозно-философский подтекст его произведений, то Тынянов решил поговорить о нем, как о литературном деятеле. Последующие девять лет (1921–1930) связаны с работой в ГНИИ. В этом институте Тынянов читал курсы лекций, начиная с истории русской литературы XIX века, в том числе о лирике Некрасова и Тютчева и русско-зарубежных литературных связях («Тютчев и Гейне», 1922; «Записки о западной литературе», 1922, и др.) и заканчивая современной литературой — произведениями В. Хлебникова, В. Брюсова, А. Блока, Л. Лунца, В. Маяковского. Помимо литературного направления Тынянов занимался и теорией кино («Кино — слово — музыка», 1924; «О сценарии», 1926; «Об основах кино», 1927). Некоторые из этих работ были напечатаны под псевдонимом Ю. Ван-Везен.

1920-е годы — время, когда переоценивались и нередко отвергались дореволюционные литературные традиции и авторитеты. Тынянов написал в этот период цикл статей о развитии литературы, который во многом изменил представление о сущности литературного процесса. В своей первой книге, «Достоевский и Гоголь...», он решил обосновать тезис о том, что эволюция в литературе происходит не поступательно, как считалось ранее, а связана с борьбой старых и новых тенденций. Согласно этой теории, противоборство нового и старого не всегда заметно, но именно оно объясняет резкость переходов от одного направления к другому, часто казавшуюся удивительной и непонятной. Однако наличие борьбы нового со старым не отменяет того, что новое направление обязано своим существованием старому: для Тынянова литературная преемственность — это сначала разрушение старого здания, а затем строительство нового из старых элементов. Так, Ф. М. Достоевского было принято считать продолжателем традиций Н. В. Гоголя. Тынянов доказывал в своей статье, что Достоевский в повести «Село Степанчиково и его обитатели» выступает не как ученик и последователь Гоголя, а как его оппонент. Он использует образ невежественного тирана, ханжи-морализатора и графомана Фомы Опискина для создания пародии на гоголевские «Выбранные места из переписки с друзьями», и пародия служит способом смещения прежней литературной системы. Но несмотря на то, что Достоевский пародирует Гоголя, он отталкивается от того, что было сделано Гоголем, и всё равно является его преемником. Другие статьи этого цикла: «Литературное сегодня», «Промежуток», «Литературный факт» (все — 1924), «О литературной эволюции» (1927), «Архаисты и новаторы» (1929).

Тынянов не только разработал новую теорию литературы и кино, но был и практиком этих видов искусства. Он являлся сценаристом и руководителем отдела Севзапкино (сейчас «Ленфильм»), в 1926–27 годах написал сценарии для фильмов «Шинель» (по одноименной повести Н. В. Гоголя), «С.В.Д.» (совместная работа с Ю. Г. Оксманом; фильм рассказывает о восстании декабристов на юге России), «Ася» (совместно с Ю. Г. Оксманом; экранизация одноименной повести И. С. Тургенева). В середине 1920-х годов Тынянов обратился и к литературе. Первой пробой пера стал рассказ «Попугай Брукса (из Чарицких хроник)», опубликованный в журнале «Ленинград» в 1925 году под псевдонимом Юзеф Мотль. В конце того же года Юрий Николаевич должен был написать к столетнему юбилею декабристского восстания небольшую брошюру о, по сути, открытом им Вильгельме Кюхельбекере, но неожиданно представил на суд публики свой первый роман «Кюхля».

Переход в ряды писателей для Тынянова, по его свидетельству, был непрост, хотя и приближал его к практическому изучению объекта своих научных исследований. До революции теоретики и историки литературы рассматривали занятие беллетристикой как трату времени на нечто несерьезное, второстепенное и даже как измену академической науке. После наступивших в стране перемен у писателей и поэтов появились новые темы, новый стиль общения с читателем. Литература в буквальном смысле «ушла в народ»: мастера слова читали свои произведения в клубах и на площадях. Становилось всё более очевидно, что эта новая литература требует и новых методов ее изучения. Для Тынянова таким методом стала проверка теоретических изысканий на практике. Она позволила ему осознать и другое: литературная деятельность, в свою очередь, помогает лучше понять суть многих исторических явлений, так как «художественная литература отличается от истории не “выдумкой”, а бóльшим, более близким и кровным пониманием людей и событий». Его произведения имели успех, так как базировались на глубоком знании эпохи, о которой он рассказывал.

Вениамин Каверин писал: «Художник всегда был очень силен в исследовательских работах Тынянова, а его романы и рассказы были бы невозможны без того глубокого разреза истории, который он производил умным ножом исследователя». И как ученый, и как писатель, Тынянов отличался исключительным вниманием к деталям и способностью воссоздать события и взаимоотношения по самым, казалось бы, незначительным датам, поступкам, вещам или фразам — так, по определению Каверина, талантливый ученый-натуралист способен по одной кости восстановить полный скелет доисторического животного. Многие догадки Тынянова через годы и десятилетия подтверждались благодаря вновь обнаруженным источникам информации. Но это не означает, что его художественные произведения основаны только на догадках: ради двух или трех строчек Юрию Николаевичу приходилось изучать огромное количество документов. Интуиции он доверялся лишь тогда, когда нигде не мог найти подтверждение своему «ощущению подлинной правды».

Главный герой дебютного романа Тынянова — искренний идеалист Вильгельм Кюхельбекер по прозвищу Кюхля, которого ранее принято было считать чудаковатым литературным неудачником, заслуживающим лишь насмешек. Тынянов, изучив архив Кюхельбекера, показал его настоящий облик — самобытного поэта, критика и философа, доброго и умного человека с трагической судьбой, «пропавшего без вести, уничтоженного, осмеянного понаслышке». Стремление изменить мир приводит Кюхлю сначала на Сенатскую площадь, а потом в вечную ссылку. Кюхельбекер — высокий и нескладный мечтатель, Дон-Кихот девятнадцатого столетия (о его сходстве с персонажем Сервантеса когда-то писал Грибоедов). Избранный основным действующим лицом повести о декабристах, он стал воплощением драматизма своей эпохи, символом обреченности декабристского движения. Его фигура получилась очень живой, однако из романа можно узнать не только о Кюхельбекере, но и о его эпохе, о нравственных ориентирах и настроениях передовых представителей общества того времени, на которых читатель смотрит глазами Кюхли. Автор ярко и образно рассказал о его взаимоотношениях с бывшими лицейскими товарищами, среди которых А. С. Пушкин, И. И. Пущин, А. А. Дельвиг, и современниками — К. Ф. Рылеевым и А. С. Грибоедовым.

Первый роман Тынянова стал большой творческой удачей художника. Книга получила одобрительные отзывы критиков, о ней положительно отозвался А. М. Горький. Время выхода «Кюхли» закрепило за Юрием Николаевичем место одного из основателей новой исторической литературы. Позднее критики отмечали характерную черту произведений Тынянова — полное погружение читателя в атмосферу времени, в котором происходят события. В его книгах мало вымышленных персонажей, даже второстепенные герои — это реальные личности, так как для Тынянова работа исторического романиста была продолжением научной деятельности, и тематика художественных произведений у него, как правило, совпадала с темами научных работ.

Интересный факт: в очерке «Сюжет “Горя от ума”» (1941) Тынянов написал, что в образе Чацкого Грибоедов вывел Кюхельбекера, и этот портрет точен, как фотография. Грибоедов стал главным героем следующего романа — «Смерть Вазир-Мухтара» (он печатался в журнале «Звезда» в 1927–28 годах и вышел отдельным изданием в 1929 году). В нем отражены события последнего года жизни автора гениальной комедии, отправленного в Персию с дипломатической миссией, на верную гибель, ответственность за которую была впоследствии возложена на самого Грибоедова. Это произведение не сразу было принято критикой: хотя оно, как и другие книги Тынянова, основано исключительно на документальном историческом материале, роман создан по законам субъективно окрашенной поэтической прозы. Такой литературный прием использовался в связи с тем, что Грибоедов в последний год жизни переживал духовный и творческий кризис. Горький вновь положительно отозвался о новой книге Тынянова и счел его способ подачи материала заслуживающим внимания новаторством. Однако в критических статьях, посвященных роману, встречались и возражения против «вычурной» манеры повествования, «усложнения» характера главного героя, тогда как сам Тынянов после изучения и сопоставления множества документов, считал, что, напротив, ранее имело место несправедливое упрощение этого характера.

В некоторых периодических изданиях Тынянова упрекали в клевете на Грибоедова и декабризм. Грибоедов в романе предстал неоднозначным человеком, не похожим на сложившийся к тому времени идиллический образ «друга декабристов». Но он талантлив, деятелен, амбициозен, мечтает служить своему Отечеству, способствовать его политическому и экономическому преобразованию, и не хочет «прислуживаться», превращаться из Чацкого в Молчалина. Однако пора декабристов прошла, его окружают другие люди, согласные становиться винтиками-молчалиными. Когда многогранная личность Грибоедова сводится к одной-единственной функции вазир-мухтара (полномочного представителя), он погибает. По словам И. Л. Андроникова, Тынянов «писал не просто биографические романы, а средствами поэтического слова выяснял судьбы культуры», в том числе в условиях, когда со стороны государства нарастает давление на творческую личность.

На рубеже 1920–30-х годов писатель помимо преподавательской и литературоведческой деятельности занимался переводами Г. Гейне и обратился к жанру малой прозы. Наиболее известны рассказ «Подпоручик Киже» (1928, экранизирован в 1934 году по сценарию, написанному Юрием Николаевичем), повесть «Восковая персона» (1931), рассказ «Малолетный Витушишников» (1933). В этих произведениях Тынянов знакомит читателей с явлениями некого призрачного мира. В «Подпоручике Киже» это никогда не существовавший офицер, живущий лишь на бумаге из-за ошибки писаря; в «Восковой персоне» — восковая копия покойного Петра I, внушающая всем не меньший трепет, чем внушал император, строивший новую Россию старомодно-варварскими методами (его бывшие соратники посещают эту «персону» в Кунсткамере, чтобы, как раньше, советоваться с ней); в «Малолетном Витушишникове» — легенда о юном чудо-герое, которая не имела никакого отношения к действительности.

События в этом странном мире зачастую абсурдны и обусловлены либо личными прихотями людей, обладающих безграничной властью, либо страхом перед такими людьми. Реальный человек в нем растворяется и исчезает, как исчез в рассказе «Подпоручик Киже» другой офицер, с которым случилась противоположная история: благодаря еще одной ошибке он считается умершим. Название этого рассказа стало нарицательным определением «формулы самовластия». В наши дни некоторые литературоведы высказывают предположение, что в этих трех рассказах, при абсолютном «растворении» читателя в изображаемой эпохе и виртуозном владении автора ее языком, проводится параллель с советской реальностью 1930-х годов.

В 1936 году Тынянов переехал из Ленинграда в Москву, где вместе с А. М. Горьким принимал активное участие в подготовке книг из серии «Библиотека поэта», стал после смерти Горького фактическим её руководителем. В. Каверин рассказывал, что Горький прислал Тынянову «глубоко значительное» письмо, в котором речь шла о судьбах русской литературы. Письмо впоследствии исчезло, и Тынянов был очень огорчен, когда понял, что оно, по-видимому, было сожжено вместе с другими бумагами — в них не было ничего преступного, но осенью 1937 года бумаги жгли «почти все, не зная, что может случиться в ближайшую ночь». Тынянов мог опасаться более других, так как не стремился избегать «предосудительных» знакомств: при его содействии издавались книги Мандельштама и Ахматовой, он пытался восстановить справедливость в отношении репрессированных Юлиана Оксмана, Николая Заболоцкого, Льва Зильбера.

В своем последнем, неоконченном романе «Пушкин» Тынянов отошел от творческих экспериментов и вернулся к стилю повествования, характерному для «Кюхли». Он задумал этот роман как завершающую часть трилогии «Кюхельбекер — Грибоедов — Пушкин». По словам В. Каверина, книга должна была стать не «романизированной биографией», а «эпосом о рождении, развитии, гибели национального поэта». Писателю удалось осуществить, вероятно, менее трети от задуманного: повествование в романе доведено до 1820 года, до первой ссылки Пушкина. Первые две части романа, «Детство» и «Лицей», печатались в «Литературном современнике» в 1935-37 годах.

Работа над книгой продвигалась медленно в силу грандиозности замысла и масштаба личности главного героя, однако роман о Пушкине сделал имя писателя широко известным. В 1939 году Тынянов был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Одновременно Юрий Николаевич публиковал научные статьи о Пушкине: «Пушкин и Кюхельбекер» (1934), «Проза Пушкина» (1937), «Безыменная любовь» (1939). Тынянов, как археолог от литературы, по мельчайшим деталям восстанавливал события минувших лет. При работе над пушкинской темой он обнаружил новые материалы в архиве Кюхельбекера, которые использовал при работе над пьесой «Четырнадцатое декабря» (1840).

Завершить роман автору помешала тяжелая болезнь. Во время войны больной писатель был эвакуирован сначала в Ярославль, а затем в Молотов (Пермь). В эвакуации он продолжал работать над третьей частью «Пушкина», написал несколько рассказов: «Гражданин Очер», «Генерал Дорохов», «Красная шапка». В 1943 году Тынянов вернулся в Москву, тогда же в № 7–8 журнала «Знамя» была опубликована опубликована третья (незаконченная) часть романа «Пушкин» — «Юность». В декабре этого же года Ю. Н. Тынянов скончался. Писатель похоронен на Ваганьковском кладбище.

В историю литературы Тынянов вошел как создатель особой формы «исследовательского романа» — художественных произведений, основанных на глубоком знании темы. Тынянов является не только классиком советской исторической прозы, но и авторитетным ученым, который внес большой вклад в развитие литературоведения. Его новаторские научные идеи были востребованы последующими поколениями филологов. Юрий Николаевич воспитал плеяду учеников, ставших впоследствии известными учеными тыняновской школы: это Н. Л. Степанов, Л. Я. Гинзбург, Б. Я. Бухштаб, А. В. Федоров, Т. Ю. Хмельницкая. Произведения Ю. Н. Тынянова переведены на многие иностранные языки, интересны современному читателю и переиздаются до сих пор.