Конашевич Владимир Михайлович

Конашевич Владимир Михайлович
Владимир Конашевич
Дата рождения	7 (19) мая 1888 года
Место рождения	Новочеркасск, Российская империя
Дата смерти	23.02.1963
Место смерти	Ленинград, СССР
Гражданство	Российская империя, СССР
Род деятельности	художник-иллюстратор
Жанр	книжная иллюстрация

Владимир Михайлович Конашевич — русский и советский художник, график, доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств РСФСР.

Биография

Отец Владимира Конашевича был инженером, семья жила в Новочеркасске, в 1897-1908 гг. в Чернигове.

В 1908 г. Владимир Конашевич поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, которое окончил в 1913. Учился у К.Коровина, С.Малютина, Л.Пастернака. С 1915 г. его жизнь связана с Петроградом-Ленинградом, который он не покинул и во время блокады.

В 1918-1926 годах был помощником хранителя Павловского дворца-музея. После Великой Отечественной войны участвовал в восстановлении Русского музея.

В 1922-м А. Бенуа пригласил Конашевича стать членом художественного объединения «Мир искусства», созданного по инициативе А. Бенуа и К. Сомова для изучения истории искусства, преимущественно живописи и музыки. В. Конашевич считал, что искусство – это выражение личности художника. Его собственная личность проявилась в его творчестве, которому присущ особый, романтически-сказочный стиль, близкий к рококо. Затейливо-декоративная манера, ироничность, гротесковость, смягченная теплым юмором. Первое небольшое издание с рисунками В.Конашевича, «Азбука в картинках», вышла в 1918 г. Это были картинки на каждую букву алфавита, выполненные в карандаше, расцвеченные акварелью и адресованные маленькой дочери Конашевича. В них уже виден стиль Конашевича-иллюстратора: причудливая декоративность, прихотливые виньетки в оформлении титульного листа и обложки.

В 1918 г. с иллюстрациями В.Конашевича выходит «Розовая азбука» Е. Соловьевой, составленная уже по принципам новой орфографии и объясняющая реформы русского языка, но в той же иллюстративной манере, что и предыдущая азбука: утонченной и в то же время конкретно изображающей предметы и явления.

В 1922 г. В. Конашевич оформляет сборник стихотворений А. Фета, используя изысканные орнаменты и арабески, и лирическую поэму И. Тургенева «Помещик».

В 1922 г. выходят оформленные В. Конашевичем сказки Шарля Перро и «Сказка о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина.

В 1923-1930-х гг. В.Конашевич сотрудничал с издательством детской литературы «Радуга», с первым советским изданием для детей «Северное сияние», с журналами «Новый Робинзон», «Чиж» и «Ёж», «Костёр», «Мурзилка».

С 1923 года В. Конашевича связывает тесное сотрудничество с С. Маршаком, которое началось с книги «Дом, который построил Джек». Большой резонанс литературной критики вызвали иллюстрации Конашевича к стихотворению С. Маршака «Пожар». С помощью всего трех цветов – красного, желтого, черного – художник сумел создать запоминающееся, выразительное, динамичное, напряженное зрелище.

В 1924 г. В. Конашевич иллюстрирует сказку К. Чуковского «Мухина свадьба» (в 1927 г. выходит под названием «Муха-цокотуха»)

В 1930 г. с иллюстрациями В. Конашевича вышел «Вот какой рассеянный» С.Маршака. Иллюстрировал произведения И. Крылова, Ю. Олеши, А. Гайдара, Л. Квитко.

В. Конашевич признавался, что К. Чуковский – его любимый автор. А Чуковский считал Конашевича любимейшим иллюстратором. «“Муха-Цокотуха”, – писал К. Чуковский В. Конашевичу, – давно уже столь же моя, сколь и Ваша». Когда открывалась персональная выставка Конашевича, Чуковский писал: «Ваш праздник – это мой праздник, праздник всех моих Бармалеев, Айболитов и Мух-Цокотух. Благодаря Вам эти люди и звери явились миллионам советских ребят в прекрасном, поэтическом, благородном, изящном обличии... В каждом Вашем штрихе, в каждом блике я всегда чувствовал талант доброты – огромное в три обхвата сердце, без которого было бы никак невозможно Ваше доблестное служение детям».

В 1935 г. выходит сборник «Сказки» К. Чуковского с иллюстрациями В. Конашевича, за который оба автора подверглись жестокой критике приверженцев пролетарского искусства. Художника обвиняли в «левачестве», формализме, эстетстве и нелюбви к детям. «Дети отвернутся от пачкотни формалистов», - писал автор анонимной статьи «О художниках-пачкунах» (газета «Правда», 1936 г.). Изящно-прихотливый, романтический стиль В. Конашевича был далек от официальных канонов социалистического реализма. Критика в печати привела к тому, что до конца 1940-х годов В. Конашевич приостанавливает работу над иллюстрациями.

Во время ленинградской блокады В. Конашевич оставался в осажденном городе. Работал над оформлением ленинградского Военно-медицинского музея, сделал около пятидесяти рисунков для «Атласа переливания крови», рисовал портреты бойцов Ленинградского фронта. В блокадном Ленинграде была организована его персональная выставка. Позднее сам художник с присущей ему самоиронией говорил о своих блокадных работах: «Трудно представить себе, что они сделаны рукой дистрофика». В 1950 году оформил сказки Х.К. Андерсена. С его иллюстрациями выходят сборники народных сказок – русских, украинских, английских, французских, китайских, африканских, эстонских, латышских. Последняя работа В.Конашевича – иллюстрации ко всем сказкам А.С.Пушкина (1961–1962).

В. Конашевич также иллюстрировал произведения Н. Гоголя, Ф. Достоевского, А. Чехова, М. Зощенко, К. Федина, Б. Пастернака и др.

В. Конашевич не только иллюстратор, блистательный книжный график, один из отцов-основателей советской детской книги, но и выдающийся художник ХХ века: мастер станковой графики, цветных литографий, пейзажей Павловска и Ленинграда (в том числе блокадного), натюрмортов и портретов, выполненных в разных техниках. Его работы приобретены Третьяковской галереей. В. Конашевич выполнил шрифтовые композиции на памятнике «Жертвам революции» на Марсовом поле (автор текста – А.Луначарский). В 1921-1930 и 1944-1948 гг. В. Конашевич преподавал в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина (бывшая Императорская академия художеств) рисунок и литографию, руководил графической мастерской. В 1945 г. защитил диссертацию на соискание степени доктора искусствоведческих наук.

В. Конашевич – теоретик искусства, автор статей о книжной графике, писатель, автор документально-мемуарной прозы.

Неоднократно удостаивался высоких международных наград. За литографии к книге аббата Прево «Манон Леско» (издана в 1932 г. издательством «Academia») Конашевич получил золотую медаль на Всемирной выставке 1937 года в Париже. В 1959 г. на Международной выставке искусства книги социалистических стран в Лейпциге ему была присуждена Серебряная медаль за иллюстрации к детским книгам «Плывет, плывет кораблик» и «Сказки старого Сюня».

«Заповеди для детских художников» В. Конашевич

В. Конашевич оставил своеобразные «заповеди для детских художников» (по аналогии с «Заповедями для детских поэтов» К. Чуковского)

• «Направление, по которому идет иллюстратор в своих рисунках, должно точно совпадать с основной линией рассказа, точно следовать развитию фабулы… Обе эти линии – линия повествования и линия иллюстрации – должны быть строго параллельны».
• «Художник должен смотреть глазами автора».
• Но рисунки могут иметь и самостоятельное значение, «отходить» от текста. Это возможно, если художник хочет развить недооценённые писателем темы, внести «подробности, упущенные автором, но имеющие существенное значение для характеристики героев и обстановки».
• Если «содержание текста имеет психологический характер, когда оно лишено внешнего действия («трудный случай» для иллюстратора!), художник может перенести свое внимание на пейзаж, на обстановку, создав фон, а через него – «настроение», как говорили в старину».
• Чтобы созданный художником образ был убедителен, иллюстратор должен «поверить в подлинную реальность того, что он читает». «Он поневоле должен читать, как ребёнок». «Эта вера в подлинность и реальность героев и обстановки повествования совершенно необходима художнику (он знает, конечно, читая, что все это вымысел; но знание пусть остается знанием, а вера – верой)».
• Натурализма в рисунке быть не должно. «Художественное произведение не протокол, а творчество с начала до конца».
• «Перегрузки в иллюстрации, в рисунке вообще я не люблю. В обилии материала тонет, гибнет внутренняя выразительность, как в большой, пышно украшенной шкатулке какая-нибудь маленькая драгоценность. Законченная в упор форма, разработанные до тошноты детали заслоняют суть рисунка и – что главное – лишают его напряженности».
• «Как бы легко и свободно ни был сделан рисунок, в нем все должно быть на месте и как раз в меру: ни убавить, ни прибавить! За этой легкостью может (и должен) скрываться большой труд: лаконичный рисунок – результат отметания лишнего. Но этот труд не должен выпирать: не надо, чтобы на произведении искусства оставались следы пота».
• Рисунок для детской книги должен быть вещественным, выразительным, ясным и лаконичным. (Из статьи «Некоторые мысли о приёмах иллюстрирования книги», 1935 г.)

Искусствоведы обращали внимание на то, что иллюстрации Конашевича сознательно лишены перспективы и светотени. Изображение у него – плоскостное, но при этом удивительно живое, достоверное и сказочно-волшебное одновременно. Эти принципы своего творчества Конашевич изложил и чётко аргументировал в статье «О рисунке для детской книги» (1925).

• В рисунке для детей должна быть ясность, простота (но не нарочитое упрощение предмета) и выразительность.
• «Никаких нагромождений, (…) но и никаких упущений. Всякий предмет должен изображаться так, чтобы все его части были видны ясно: ноги у животных не должны накрывать одна другую, а должны быть показаны все; человек не должен изображаться в профиль («а где второй глаз?»), и т.д.»

Этим и объясняется отказ Конашевича от принципа перспективы, ведь «перспективное искажение так и будет принято за деформацию, а уменьшение предмета в силу перспективного удаления будет восприниматься как уменьшение действительное»! - «Предмет должен быть окрашен своим нормальным, локальным цветом» «Светотень должна быть исключена вовсе»! «Лучше, если теней не будет вовсе; лучше, если изображения в рисунке будут лежать на белой бумаге – без фона, который запутывает ребенка, мешает ему ясно видеть изображенные предметы». (Статья «О сказке»)

• «Таким образом, раз перспектива и светотень исключаются, изображение будет плоским (таким оно и должно быть)».

«Я создаю иллюзию объема, – писал Конашевич в другой своей статье, «О некоторых принципах оформления книги», – «оттушёвывая» предметы всегда с одной стороны. Этот «плоский объем» (потому что он на самом деле плоский, двухмерный) создает пространство, недостаточно глубокое, чтобы продырявить страницу… Этот «плоский объем» нужен мне еще для того, чтобы создать вещественность, материальность предмета» Об этом же говорится и в статье «Обложка детской книги»: «Удаленные предметы обычно окрашены у меня так же интенсивно, как и предметы на переднем плане. Кроме того, не всегда в моих рисунках можно определить, с какой стороны свет. Правда, я всегда все предметы притеняю с одной стороны, чтобы дать им объем, но не всегда делаю это одинаково: иногда выходит так, что один предмет на рисунке освещен справа, другой слева. Это делается не намеренно: просто иной раз удобнее, более с руки положить тень слева, а другой раз справа. Это несколько усугубляет условность пространства. Словом, вольно или невольно делается все, чтобы пространство не было глубоким»

• Композиционно рисунок должен строиться так, «чтобы взгляд ребенка направлялся на самое главное и потом шел по тем направлениям, куда развивается действие».
• «При всей своей простоте иллюстрация должна иметь максимум содержания, то есть заключать в себе много подробностей (не в ущерб, конечно, ясности изложения), чтобы ее «интересно» было рассматривать».

В.Фаворский отмечал, что «фантазирует Конашевич чрезвычайно сильно… Разные пустяки у него обрастают гроздьями выдумок, которым невольно удивляешься. А детям – это то, что надо». Поразительная иллюстрация к «Дюймовочке», где Мышь беседует с Кротом в норе, заставленной всякими вещичками, полна тревожной притягательности. Это остро почувствовал и Фаворский: «Мы переживаем фантастическую историю ее запаса. То, что лежит на полках, намекает на какие-то новые истории. Вообще, каждый угол рассказывает новое»).

• Рисунок всегда должен быть композиционно завершён.

В статье «О некоторых принципах оформления книги» (1947) Конашевич писал: «Когда у меня в Академии художеств заходит разговор со студентами о средствах и способах выражения, я даю им один совет: взять лист бумаги, вырезать в нем небольшое квадратное окошечко, положить этот лист на рисунок и передвигать его по рисунку во всех направлениях. Где бы мы ни остановили лист, в окошечке должен быть виден фрагментик рисунка, композиционно завершенный. Даже в тех случаях, когда нам не ясно, что там изображено (так как мы видим слишком малую часть изображённого), распределение пятен и линий композиционно нас должно удовлетворять».

Часто на одном и том же рисунке Конашевич показывает последовательность действий героя или даже события, которые происходят в разных местах. Этот приём тоже тщательно обоснован:

• «Можно для удовлетворения законного любопытства ребенка поступиться единством времени и пространства (…). Это не будет нарушением требований реализма – хотя бы потому, что самые категории времени и пространства для ребенка не имеют еще полной реальности».

Не раз Конашевич говорил о том, что иллюстрация для детей должна обладать максимальной выразительностью. Состояние изображённого героя должно передаваться зрителю.

• «Только во имя экспрессии (…) может быть дозволено (а иногда и нужно) искажение реальной формы, с тем, однако, чтобы предмет оставался всегда самим собой. Так, например, если в тексте книжки говорится о носатом человеке, то на картинке может быть не человек с большим носом, а нос, к которому приставлен человек (конечно, такие приемы не должны переходить границ – рисунки не должны превращаться в карикатуры)».

В статье «О сказке» (1953) Конашевич пишет: «Я твердо уверен, что с ребенком не нужно сюсюкать и не нужно карикатурно искажать формы. Дети – народ искренний, все принимают всерьез. И к рисунку в книжке они относятся серьезно и доверчиво. Потому и художнику надо к делу относиться серьезно и добросовестно». Конашевич отмечает, что художник в своих иллюстрациях должен показать больше, чем фантастическая оболочка сказки. «Он должен добраться до правды сказки, до ее подлинной реальности». Чтобы передать дух народного творчества, художник сам должен обладать «этой наивной непосредственностью».

Большое значение для книги имеет обложка. Принципы её оформления изложены В.Конашевичем в статье «Обложка детской книги» (1955–1960).

• Обложка должна быть яркой, декоративной.
• «Рисунок на обложке должен только намекать на содержание книжки, но никак не раскрывать его полностью. На моей обложке к сказкам бр. Гримм «Семеро храбрецов» и «Умная Эльза» изображены все действующие лица обеих сказок, но совсем не в тех взаимоотношениях, как в сказках. На обложке умная Эльза угощает храбрецов пивом, которое нацедила из бочки в погребе, а в книжке они из разных сказок и вовсе не встречаются. Таким образом: хоть все персонажи сказок здесь и показаны на обложке, чтобы заинтересовать читателя, но содержание сказки не раскрыто».
• Нельзя изображать на обложке основные события книги.
• Обложка должна сближаться с плакатом по остроте замысла и неожиданности цветового решения, но должна быть сложнее и содержательнее плаката.
• Пейзаж на обложке не должен выходить за край поля, лучше его обрамить орнаментом.
• Нельзя накладывать шрифт на объёмный рисунок (Конашевич приводит пример, когда надпись на обложке идёт прямо по штанам мальчика)
• Не стоит размещать надпись… на небе. «Надпись в таком случае кажется висящей в воздухе. Так или иначе вещь, лишенная объема, входит в пространственную композицию. Это нелепо!» Но и внизу не стоит тоже: мы привыкли читать сверху вниз, а не наоборот. Сам Конашевич изображал название в картуше, «таблетке», цветном флажке.19 Сказочный мир Ивана Билибина
• О шрифтах. «Не следует выдумывать шрифты вычурные, коверкающие буквы, шрифты неудобочитаемые, делать буквы из фигурок зверей, из веточек, елочек и проч. Я особенно предостерегаю от всего этого потому, что сам когда-то в прошлом отдал большую дань издевательству над русским алфавитом, о чем теперь весьма сожалею».

Статьи В. Конашевича полны острых, живописных наблюдений и афоризмов. Вот некоторые из них: «В искусстве все (или почти все, если хотите) можно, если это сделано талантливо, и ничего нельзя, если это сделано бездарно». «Ребенку нужно настоящее искусство, а не подделки под него, не бездарные суррогаты».

А эти слова Владимира Конашевича, сказанные больше полувека назад, актуальны и сегодня: «Плохая традиция не живет долго. Это только случайные вспышки дурного вкуса. Они могут только задержать на время нормальный путь искусства…»