Хармс Даниил Иванович: различия между версиями

Хармс Даниил Иванович (посмотреть исходный код)

Версия от 02:16, 17 мая 2022

6 байт добавлено ,  17 мая 2022
→‎Даниил Хармс / Биография
Строка 59: Строка 59:


В марте 1928 года Д. И. Хармс заключил брак с Эстер Русаковой, фактически продлившийся лишь до конца 1929 года. Через несколько дней после свадьбы он был призван на краткосрочную военную службу. Как сугубо штатский человек, он постарался от нее освободиться. (Позже в своем дневнике он записал: «Если государство уподобить человеческому организму, то в случае войны, я хотел бы жить в пятке».) Д. Хармс продолжил вести активную литературную жизнь. Вечерами часто гулял с друзьями по Невскому, эксцентрично одетый в английском стиле в клетчатый пиджак и короткие брюки с гетрами, в жокейскую кепку, с дымящейся трубкой во рту. Иногда (по случаю праздника) головной убор сменялся на котелок, пекарский колпак или пилотку с ослиными ушами.
В марте 1928 года Д. И. Хармс заключил брак с Эстер Русаковой, фактически продлившийся лишь до конца 1929 года. Через несколько дней после свадьбы он был призван на краткосрочную военную службу. Как сугубо штатский человек, он постарался от нее освободиться. (Позже в своем дневнике он записал: «Если государство уподобить человеческому организму, то в случае войны, я хотел бы жить в пятке».) Д. Хармс продолжил вести активную литературную жизнь. Вечерами часто гулял с друзьями по Невскому, эксцентрично одетый в английском стиле в клетчатый пиджак и короткие брюки с гетрами, в жокейскую кепку, с дымящейся трубкой во рту. Иногда (по случаю праздника) головной убор сменялся на котелок, пекарский колпак или пилотку с ослиными ушами.
В составе ОБЭРИУ произошли изменения: Н. А. Заболоцкий в связи с творческими разногласиями отошел от группы. К ним присоединился юный поэт [[Владимиров Юрий Дмитриевич|Ю. Д. Владимиров]](1908–1931). 1 апреля 1930 года он вместе с Д. Хармсом и Д. Левиным принял участие в поэтическом вечере в общежитии ЛГУ. Стены зала были украшены обэриутскими лозунгами «Мы не пироги», «Шли ступеньки мимо кваса» и др. Студенты были возмущены, выступающих назвали контрреволюционерами. В газете «Смена» появилась разгромная статья. Поэзия обэриутов была названа в ней бессмысленной, заумным жонглерством и уходом от жизни, протестом против диктатуры пролетариата. «Это поэзия чуждых нам людей, поэзия классового врага» — говорилось в статье «Реакционное жонглерство», подписанной псевдонимом Л. Нильвич. (По разным версиям, под ним скрывались журналист Л. Никольский либо социолог, сотрудник ОГПУ Е. Е. Сно). Дружный отпор «контрреволюционерам» дали и другие советские издания. После этого Хармс и его друзья уже не имели возможности ни публиковать свои произведения для взрослого читателя, ни выступать с ними.
В составе ОБЭРИУ произошли изменения: Н. А. Заболоцкий в связи с творческими разногласиями отошел от группы. К ним присоединился юный поэт [[Владимиров Юрий Дмитриевич|Ю. Д. Владимиров]](1908–1931). 1 апреля 1930 года он вместе с Д. Хармсом и Д. Левиным принял участие в поэтическом вечере в общежитии ЛГУ. Стены зала были украшены обэриутскими лозунгами «Мы не пироги», «Шли ступеньки мимо кваса» и др. Студенты были возмущены, выступающих назвали контрреволюционерами. В газете «Смена» появилась разгромная статья. Поэзия обэриутов была названа в ней бессмысленной, заумным жонглерством и уходом от жизни, протестом против диктатуры пролетариата. «Это поэзия чуждых нам людей, поэзия классового врага» — говорилось в статье «Реакционное жонглерство», подписанной псевдонимом Л. Нильвич. (По разным версиям, под ним скрывались журналист Л. Никольский либо социолог, сотрудник ОГПУ Е. Е. Сно). Дружный отпор «контрреволюционерам» дали и другие советские издания. После этого Хармс и его друзья уже не имели возможности ни публиковать свои произведения для взрослого читателя, ни выступать с ними.


Строка 84: Строка 85:
Одним из лучших памятников такой словесной игры является его «Иван Иваныч Самовар», где всему повествованию придана такая смехотворно-однообразная (и очень детская) форма. <…> Я отнюдь не говорю, что детские писатели непременно должны заниматься таким озорством, забыв о всяких других литературных задачах (это было бы ужасно и привело бы к деградации детской поэзии), я только хотел бы, чтобы педагоги признали наше законное право на подобные словесные игры, очень близкие детской психике».
Одним из лучших памятников такой словесной игры является его «Иван Иваныч Самовар», где всему повествованию придана такая смехотворно-однообразная (и очень детская) форма. <…> Я отнюдь не говорю, что детские писатели непременно должны заниматься таким озорством, забыв о всяких других литературных задачах (это было бы ужасно и привело бы к деградации детской поэзии), я только хотел бы, чтобы педагоги признали наше законное право на подобные словесные игры, очень близкие детской психике».
Летом 1928 года Хармс с друзьями работали над переводами сказок братьев Гримм, но книга так и не вышла. Текст пьесы «Зимняя прогулка», написанной в соавторстве с И. Бахтеревым, до нас не дошел, драматическая поэма «Гвидон» сохранилась только в черновом варианте. Весной следующего года окончилась неудачей попытка издания альманаха «Ванна Архимеда», в число авторов которого, наряду с обэриутами и В. Хлебниковым должны были войти формалисты [[Каверин Вениамин Александрович|В. А. Каверин]], Л. И. Добычин, Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский, [[Олеша Юрий Карлович|Ю. К. Олеша]] и др. Альманах создавался «под знаком литературного изобретательства и экспериментаторства» и должен был объединить представителей левых сил в разных видах искусства.
Летом 1928 года Хармс с друзьями работали над переводами сказок братьев Гримм, но книга так и не вышла. Текст пьесы «Зимняя прогулка», написанной в соавторстве с И. Бахтеревым, до нас не дошел, драматическая поэма «Гвидон» сохранилась только в черновом варианте. Весной следующего года окончилась неудачей попытка издания альманаха «Ванна Архимеда», в число авторов которого, наряду с обэриутами и В. Хлебниковым должны были войти формалисты [[Каверин Вениамин Александрович|В. А. Каверин]], Л. И. Добычин, Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский, [[Олеша Юрий Карлович|Ю. К. Олеша]] и др. Альманах создавался «под знаком литературного изобретательства и экспериментаторства» и должен был объединить представителей левых сил в разных видах искусства.
Зимой 1931 года Хармс много читал, изучал труды по магии и оккультным наукам, интересовался картами Таро, ивритом. Интерес к мистике всегда сочетался в нем с глубокой религиозностью. В дневниках и записных книжках Д. Хармс постоянно обращался к Богу с просьбами и «литературными молитвами». Но когда в октябре 1931 года от скоротечной чахотки скончался самый молодой из обэриутов, поэт Юрий Владимиров, Хармс не был ни на панихиде, ни на отпевании, пояснив Л. Пантелееву, что он «никогда никого не провожает». Позже Д. Хармс, по всей видимости, изменил свои взгляды, поскольку в мае 1935 года принял участие в гражданской панихиде и похоронах К. С. Малевича. Памяти художника Хармс посвятил стихотворение «На смерть Казимира Малевича».
Зимой 1931 года Хармс много читал, изучал труды по магии и оккультным наукам, интересовался картами Таро, ивритом. Интерес к мистике всегда сочетался в нем с глубокой религиозностью. В дневниках и записных книжках Д. Хармс постоянно обращался к Богу с просьбами и «литературными молитвами». Но когда в октябре 1931 года от скоротечной чахотки скончался самый молодой из обэриутов, поэт Юрий Владимиров, Хармс не был ни на панихиде, ни на отпевании, пояснив Л. Пантелееву, что он «никогда никого не провожает». Позже Д. Хармс, по всей видимости, изменил свои взгляды, поскольку в мае 1935 года принял участие в гражданской панихиде и похоронах К. С. Малевича. Памяти художника Хармс посвятил стихотворение «На смерть Казимира Малевича».
Обстановка в стране изменилась, публичные выступления Д. Хармса и его друзей уступили место вечерам в домах их близких и знакомых: П. Калашникова, Л. Липавского, Б. Житкова и др. Собравшиеся читали стихи, обсуждали различные вопросы, в том числе политические.
Обстановка в стране изменилась, публичные выступления Д. Хармса и его друзей уступили место вечерам в домах их близких и знакомых: П. Калашникова, Л. Липавского, Б. Житкова и др. Собравшиеся читали стихи, обсуждали различные вопросы, в том числе политические.
Строка 96: Строка 98:




В декабре 1931 года Д. Хармс, А. Введенский, И. Бахтерев и другие были арестованы. Хармсу, «врагу советской власти и монархисту по убеждению», вменялась в вину организация антисоветской группировки писателей, распространяющей свои нелегальные сочинения. Кроме того, сотрудничая с Детской редакцией Госиздата, он якобы «сочинял и протаскивал в детскую литературу политически враждебные идеи», используя «заумь» для зашифровки агитационных материалов. У арестованных была изъята переписка, книги и рукописи. Д. Хармс был осужден и приговорен по статье 58-10 к трем годам исправительных лагерей. По ходатайству его отца, бывшего политкаторжанина и народовольца, приговор был изменен на высылку. В июле 1932 года Хармс отправился в Курск, где уже поселился высланный А. Введенский. На фоне безденежья и плохого питания у Д. Хармса начались проблемы со здоровьем, он подозревал у себя туберкулез. Общение с директором туберкулезного диспансера доктором И. Б. Шейндельсом помогло Хармсу пережить непростое время, особенно после перевода Введенского в Вологду. Во время высылки им были написаны рассказы «Я один…» и «Мы жили в двух комнатах…», стихотворение «Трава» (не сохранилось) и др. «В октябре 1932 года Д. Хармсу удалось прервать высылку и вернуться в Ленинград. Он продолжил писать «в стол», без надежды на публикацию. Материальное положение его оставалось сложным, детские книги выходили в небольшом количестве. Весной появилась возможность подрабатывать выступлениями в школах, библиотеках, клубах. Дети его обожали. [[Гернет Нина Владимировна|Н. В. Гернет]], заведующая редакцией «Чижа», вспоминала, что как-то «…в пионерлагере после его выступления все слушатели встали и пошли за ним, как за Гаммельнским крысоловом, до самого поезда…».  
В декабре 1931 года Д. Хармс, А. Введенский, И. Бахтерев и другие были арестованы. Хармсу, «врагу советской власти и монархисту по убеждению», вменялась в вину организация антисоветской группировки писателей, распространяющей свои нелегальные сочинения. Кроме того, сотрудничая с Детской редакцией Госиздата, он якобы «сочинял и протаскивал в детскую литературу политически враждебные идеи», используя «заумь» для зашифровки агитационных материалов. У арестованных была изъята переписка, книги и рукописи. Д. Хармс был осужден и приговорен по статье 58-10 к трем годам исправительных лагерей. По ходатайству его отца, бывшего политкаторжанина и народовольца, приговор был изменен на высылку. В июле 1932 года Хармс отправился в Курск, где уже поселился высланный А. Введенский. На фоне безденежья и плохого питания у Д. Хармса начались проблемы со здоровьем, он подозревал у себя туберкулез. Общение с директором туберкулезного диспансера доктором И. Б. Шейндельсом помогло Хармсу пережить непростое время, особенно после перевода Введенского в Вологду. Во время высылки им были написаны рассказы «Я один…» и «Мы жили в двух комнатах…», стихотворение «Трава» (не сохранилось) и др.  
 
«В октябре 1932 года Д. Хармсу удалось прервать высылку и вернуться в Ленинград. Он продолжил писать «в стол», без надежды на публикацию. Материальное положение его оставалось сложным, детские книги выходили в небольшом количестве. Весной появилась возможность подрабатывать выступлениями в школах, библиотеках, клубах. Дети его обожали. [[Гернет Нина Владимировна|Н. В. Гернет]], заведующая редакцией «Чижа», вспоминала, что как-то «…в пионерлагере после его выступления все слушатели встали и пошли за ним, как за Гаммельнским крысоловом, до самого поезда…».  
 
20 ноября 1932 года Д. Хармс и А. Введенский посетили юбилейную выставку в Русском музее «Художники РСФСР за XV лет». На ней можно было увидеть картины П. Н. Филонова, К. С. Малевича и другие произведения авангардного искусства.
20 ноября 1932 года Д. Хармс и А. Введенский посетили юбилейную выставку в Русском музее «Художники РСФСР за XV лет». На ней можно было увидеть картины П. Н. Филонова, К. С. Малевича и другие произведения авангардного искусства.
В 1933–1934 годах Д. И. Хармс вместе А. И. Введенским, Я. С. Друскиным, Н. А. Заболоцким, Н. М. Олейниковым и др. принимал участие во встречах на Гатчинской улице у Л. С. и Т. А. Липавских. Сообщество писателей и философов получило название «Кружок малограмотных ученых». Их разговоры были записаны и позже опубликованы Л. С. Липавским.
В 1933–1934 годах Д. И. Хармс вместе А. И. Введенским, Я. С. Друскиным, Н. А. Заболоцким, Н. М. Олейниковым и др. принимал участие во встречах на Гатчинской улице у Л. С. и Т. А. Липавских. Сообщество писателей и философов получило название «Кружок малограмотных ученых». Их разговоры были записаны и позже опубликованы Л. С. Липавским.
Строка 111: Строка 116:


16 июля 1934 года второй женой Д. И. Хармса стала Марина Владимировна Малич. Ей он посвятил созданный в 1934–1939 годах рукописный сборник коротких рассказов и сценок «Случаи». Миниатюры и рассказы из этого сборника начали расходиться в самиздате только в 60-е годы, немногие из них были опубликованы в советских изданиях в 70-е. Полностью цикл «Случаи» был напечатан в четырехтомном издании сочинений Хармса под редакцией М. Мейлаха и В. Эрля в ФРГ в 1978–1988 годах. Цикл «Случаи» и повесть «Старуха» (1939) стали наиболее крупными прозаическими произведениями Д. Хармса. Кроме того, в 30-е годы писателем был создан цикл «Голубая тетрадь» и отдельные рассказы.
16 июля 1934 года второй женой Д. И. Хармса стала Марина Владимировна Малич. Ей он посвятил созданный в 1934–1939 годах рукописный сборник коротких рассказов и сценок «Случаи». Миниатюры и рассказы из этого сборника начали расходиться в самиздате только в 60-е годы, немногие из них были опубликованы в советских изданиях в 70-е. Полностью цикл «Случаи» был напечатан в четырехтомном издании сочинений Хармса под редакцией М. Мейлаха и В. Эрля в ФРГ в 1978–1988 годах. Цикл «Случаи» и повесть «Старуха» (1939) стали наиболее крупными прозаическими произведениями Д. Хармса. Кроме того, в 30-е годы писателем был создан цикл «Голубая тетрадь» и отдельные рассказы.
В 1935 году была написана пьеса для детей «Цирк Шардам». В «Чиже» опубликовали вольный пересказ книги немецкого писателя Вильгельма Буша «Плих и Плюх»(1936). В следующем году «Плих и Плюх» вышли отдельным изданием. В целом его книги для детей издавались редко, а гонорары задерживали. Причиной этому стало опубликованное в марте 1937 года в журнале «Чиж» стихотворение «Из дома вышел человек...» После этого произведения Д. Хармса окончательно перестали печатать. Положение с деньгами стало катастрофическим. В его дневнике появилась запись: «Пришло время еще более ужасное для меня. В Детиздате придрались к каким-то моим стихам и начали меня травить. Меня прекратили печатать. Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем».
В 1935 году была написана пьеса для детей «Цирк Шардам». В «Чиже» опубликовали вольный пересказ книги немецкого писателя Вильгельма Буша «Плих и Плюх»(1936). В следующем году «Плих и Плюх» вышли отдельным изданием. В целом его книги для детей издавались редко, а гонорары задерживали. Причиной этому стало опубликованное в марте 1937 года в журнале «Чиж» стихотворение «Из дома вышел человек...» После этого произведения Д. Хармса окончательно перестали печатать. Положение с деньгами стало катастрофическим. В его дневнике появилась запись: «Пришло время еще более ужасное для меня. В Детиздате придрались к каким-то моим стихам и начали меня травить. Меня прекратили печатать. Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем».


Источник — https://prodetlit.ru/index.php/Служебная:Сравнение_версий/29328

Навигация