Конашевич Владимир Михайлович: различия между версиями

Строка 51: Строка 51:
В 1930 г. с иллюстрациями В. Конашевича вышел «Вот какой рассеянный» С.Маршака.  
В 1930 г. с иллюстрациями В. Конашевича вышел «Вот какой рассеянный» С.Маршака.  
Иллюстрировал произведения И. Крылова, Ю. Олеши, А. Гайдара, [[Квитко Лев Моисеевич|Л. Квитко]].
Иллюстрировал произведения И. Крылова, Ю. Олеши, А. Гайдара, [[Квитко Лев Моисеевич|Л. Квитко]].
<center><gallery perrow="" widths="180" heights="180" caption="Владимир Конашевич">
Файл:Konashevich-Vladimir (7).jpg|Сказка о военной тайне о мальчише-кибальчише и его твердом слове / А. Гайдар. Художник Владимир Конашевич, 1933
Файл:Konashevich-Vladimir (9).jpg|Владимир Конашевич
Файл:Konashevich-Vladimir (10).jpg|Владимир Конашевич
Файл:Konashevich-Vladimir (11).jpg|Владимир Конашевич
Файл:Konashevich-Vladimir (1).jpg|Сказка о военной тайне о мальчише-кибальчише и его твердом слове / А. Гайдар. Художник Владимир Конашевич, 1933
</gallery></center>


В. Конашевич признавался, что К. Чуковский – его любимый автор. А Чуковский считал Конашевича любимейшим иллюстратором. «“Муха-Цокотуха”, – писал К. Чуковский В. Конашевичу, – давно уже столь же моя, сколь и Ваша». Когда открывалась персональная выставка Конашевича, Чуковский писал: «Ваш праздник – это мой праздник, праздник всех моих Бармалеев, Айболитов и Мух-Цокотух. Благодаря Вам эти люди и звери явились миллионам советских ребят в прекрасном, поэтическом, благородном, изящном обличии... В каждом Вашем штрихе, в каждом блике я всегда чувствовал талант доброты – огромное в три обхвата сердце, без которого было бы никак невозможно Ваше доблестное служение детям». Хотя начало этого знакомства было не очень приятным. Чуковскому крайне не понравились рисунки Конашевича: «Третьего дня пошёл я в литографию Шумахера <…> и вижу, что рисунки к «Мухе-цокотухе» так же тупы, как и рисунки к «Муркиной книге». Это привело меня в ужас», — записал Корней Иванович в дневнике.
В. Конашевич признавался, что К. Чуковский – его любимый автор. А Чуковский считал Конашевича любимейшим иллюстратором. «“Муха-Цокотуха”, – писал К. Чуковский В. Конашевичу, – давно уже столь же моя, сколь и Ваша». Когда открывалась персональная выставка Конашевича, Чуковский писал: «Ваш праздник – это мой праздник, праздник всех моих Бармалеев, Айболитов и Мух-Цокотух. Благодаря Вам эти люди и звери явились миллионам советских ребят в прекрасном, поэтическом, благородном, изящном обличии... В каждом Вашем штрихе, в каждом блике я всегда чувствовал талант доброты – огромное в три обхвата сердце, без которого было бы никак невозможно Ваше доблестное служение детям». Хотя начало этого знакомства было не очень приятным. Чуковскому крайне не понравились рисунки Конашевича: «Третьего дня пошёл я в литографию Шумахера <…> и вижу, что рисунки к «Мухе-цокотухе» так же тупы, как и рисунки к «Муркиной книге». Это привело меня в ужас», — записал Корней Иванович в дневнике.

Навигация